Инспектор Вест [Инспектор Вест в затруднении. Триумф инспектора Веста. Трепещи, Лондон. Инспектор Вест и Принц.] - Джон Кризи

— Убедительный разговор, мамаша. Все записано на пленку. И вы понимаете, что изображено на этой фотографии, мистер Ребурн?

Он достал фотографию отпечатка пальца.

— Это отпечаток вашего большого пальца левой руки, найденный на отравленной шоколадной конфетке.

— Это отвратительная ложь, — воскликнул Ребурн, побледнев, как мертвец.

— О нет! Под тяжестью неопровержимых доказательств Ева во всем призналась. Она не имеет ни малейшего желания быть замешанной в убийстве, даже если оно совершено ее собственным мужем.

Шаловливая мальчишеская улыбка озарила умное лицо инспектора Веста.

— Не хотите ли, чтобы я принес вам вашу газету, мистер Ребурн?

Наручники щелкнули, как челюсти капкана.

В тот же вечер инспектор Вест, сидя за столом, вскочил с полным ртом, чтобы ответить на телефонный звонок. Джанет бросила в него салфетку.

— Роджер! Если ты опять уйдешь, я немедленно подам на развод!

Инспектор, сняв трубку, улыбнулся жене.

— Возьми в адвокаты Абеля Мелвила!

Но это оказался Марк Лессинг, который собирался послать Джанет коробку шоколадных конфет.

Трепещи, Лондон

(Пер. с англ. О. Юрьевой)

I

Свадебный марш

Невеста, сияющее видение в белом, вошла в церковь Святой Маргарет, следом за нею вошли ее подружки. Снаружи осталась лишь толпа зевак.

Низко опустив голову, возле самой двери стоял человек со страдальческим выражением лица. Одет небогато, но чистенько. На нем не было шляпы, однако, когда жених с невестой и приглашенные гости входили в церковь, шляпа появилась, низко надвинутая на глаза.

У человека было бледное изможденное лицо с множеством морщин у глаз и рта. Волосы начали седеть, а глаза утратили свойственный юности блеск.

Почти напротив этого человека, смешавшегося с толпой уличных ротозеев, стоял второй мужчина, с широкими плечами и выправкой бравого вояки, облаченный в добротный коричневый костюм. Он отличался крупными чертами широкого лица и проницательным взглядом, который словно насквозь сверлил собеседника.

Он то и дело поглядывал на седовласого человека, но всякий раз, когда тот смотрел в его сторону, поспешно отводил глаза.

Человек с проницательным взглядом — детектив, сержант Джеймсон из Скотленд-Ярда. Было видно, что он чем-то сильно озабочен, но постепенно черты его лица прояснились. Он отвернулся от невзрачного человека и встретился взглядом с другим детективом — офицером, который тоже стоял посреди толпы, по другую сторону прохода.

Офицер прочитав призыв в глазах своего коллеги, протиснулся между скопившимися любителями красочных зрелищ и подошел к Джеймсону.

Двое или трое из числа опытных наблюдателей в толпе многозначительно подтолкнули друг друга локтями, немедленно признав в этой паре детективов. Но никто, кроме детектива-офицера, не слышал, как Джеймсон сказал:

— Этот невысокий тип, вот там, впереди, вы видите его, Пил?

— Да, — ответил Пил, тоже отличавшийся высоким ростом и богатырским телосложением. Эта пара могла сойти за родных братьев.

— Это же Артур Морлей, — прошептал Джеймсон, — я его хорошо помню. Лет 13 назад он был приговорен к смерти за убийство жены, но потом приговор был смягчен. Его выпустили всего лишь месяц назад. Следите за ним!

— Интересно, что он здесь делает?

Джеймсон ответил:

— А вам бы не хотелось взглянуть на свадьбу собственной дочери?

Из церкви донеслись торжественные звуки «Свадебного марша» Мендельсона.

Толпа зашевелилась, и человек, узнанный сержантом, снова натянул шляпу на глаза. Джеймсон, который вечно опасался какой-нибудь неприятности, подумал, что на этот раз здесь все будет спокойно. Если бы Морлей помышлял о скандале, он не стал бы прятать лицо. В том, что он не хотел быть узнанным, не было ничего удивительного. У него был вид симпатичного старика, хотя слово старик едва ли было в данном случае уместным: Морлею не было и пятидесяти.

Джеймсон смутно помнил обстоятельства дела Морлея. Произошла ссора из-за другого мужчины, и Морлей задушил жену. Судебное разбирательство было недолгим. Обвиняемый почти не защищался, разве что ссылался на сильное возбуждение. Самым трагическим оказалось то, что, как было совершенно точно установлено следствием, у жены Морлея никогда не было любовника, так что ревность его была беспочвенной.

Толпа оживилась, когда на церковных ступеньках появились жених и невеста.

Защелкали фотоаппараты. Стараясь ничего не упустить, Джеймсон одним глазом смотрел на лицо Кристины Морлей, теперь уже Кристины Грант, которая являла собой сплав красоты, возбуждения и счастья. Он редко видел, чтобы женщина выглядела такой сияющей.

Улыбка Майкла Гранта исчезла, когда он заметил направленные на него фотообъективы, но вскоре появилась вновь.

Он был высоким, стройным, внешне немного задиристым. Сын знаменитого отца, сумевший собственными силами создать себе громкое имя, несмотря на столь серьезную конкуренцию… Итон, Оксфорд, крупный капитал, авиация, летчик-истребитель, снова большой бизнес — такова была карьера Майкла Гранта. Ему было тридцать с небольшим, он был лет на 10–12 старше своей супруги.

Когда прошли молодожены, Морлей, стоявший совершенно неподвижно, стянул с головы шляпу. Он смотрел вслед своей дочери, пока она не уселась в лимузин марки «ролле бэнти», в котором Гранты должны были совершить первую часть свадебного путешествия. Им предстояло прожить недели две в Девоне, где у сэра Мортимора Гранта был очаровательный старинный особняк «Тайверн Лодж». Новобрачные отправились туда сразу же после брачной церемонии.

Хейдон, лакей Майкла Гранта, уехал в Девон заблаговременно с большей частью багажа.

Продолжая все так же сиять от счастья, Кристина с веселым смехом шла к машине. Теперь на ней был костюм от Дорио, цвета бутылочного стекла. Грант уселся рядом с женой, и машина тронулась.

Кристина сначала стряхнула конфетти со своих рукавов и колен, потом почистила и костюм мужа. Он с нежной улыбкой посмотрел на нее, но внимание его поглощал плотный поток машин на шоссе.

Когда они выбрались на большую дорогу, Грант разрешил себе чуточку расслабиться и взглянул в глаза Кристине.

— Все хорошо, любимая?

— Все изумительно! — воскликнула она, вкладывая в это слово всю полноту своего чувства.

— От всего сердца надеюсь, что ты всегда так будешь себя чувствовать со мной.

— Дорогой, иначе и быть не может. А где мы проведем сегодняшнюю ночь?

— Скоро узнаешь, — усмехнулся Грант.

— Ты ведь не будешь пытаться добраться до Тайверна?

— Не всегда же я бываю безрассудным. Да и потом это всего лишь машина, а не самолет. Нет, я разыскал небольшую гостиницу, совершенно потрясающую. Мы туда приедем как раз вовремя, чтобы отдохнуть и, если тебе захочется, переодеться к обеду.

— Значит, где-то в Дорсете?

— Холмистая окраина Северного Дорсета, — пояснил Грант. — Давай-ка посмотрим, нельзя ли выжать более приличную скорость из этого драндулета! Дорога свободна.

Кристине было безразлично, куда они едут. Она разговаривала как-то машинально. Она была в угаре счастья и думала: «Мне надо до него дотронуться, чтобы убедиться в его реальности».

Грант ей подмигнул:

— Не больше сотни, дорогая!

В этом месте дорога была ровная, окрестности малопривлекательные, но где-то впереди виднелись деревья, окаймляющие зеленые луга.

Грант посмотрел на Кристину тем обожающим взглядом, каким смотрят только на новобрачную.

— Счастлива?

— Очень.

И тут на самом повороте мимо них промчалась легковая машина — зеленый «мерседес».

Грант сердито нахмурился: он ненавидел лихачей и зевак-пешеходов. Кристина видела, как опустились уголки его рта.

Когда «мерседес», обогнавший их, рванулся вперед, пассажир, сидевший на заднем сиденье, оглянулся, и Кристина прекрасно рассмотрела его лицо: бледное, круглое, с какой-то застывшей, «китайской», улыбкой.

Машина исчезла за вторым поворотом. Кристина заговорила с возмущением:

— Никак не возьму в толк, почему люди сами стремятся нажить себе неприятности? Я…

Она не договорила.

Можно было подумать, что темная туча опустилась на лицо ее мужа. Сейчас оно стало таким мрачным, что казалось высеченным из гранита. В нем проглядывало злое упрямство, о существовании которого Кристина могла лишь догадываться, так искусно скрывал его Майкл.

«Мерседес» ушел далеко, так что теперь можно было лишь смутно различить очертание головы и плеч водителя.

«Почему так расстроился Майкл?» — подумала Кристина, но решила промолчать. В свое время он ей все расскажет.

По сути дела, они совершенно не знали друг друга. Им еще предстояло изучить привычки, вкусы, научиться распознавать настроение и не портить друг другу кровь.